Олег Янгулов - Приключение Марадуфу в Сибири. Фантастика
Он кое-как, из последних сил, влезает в своё кресло, усаживается поудобнее и сильнее кутается в свою одежду.
– Хорошо! – бурчит сам себе под нос, – Где придётся умереть, там значит, и буду умирать…
Высокие горы Гималаи заканчиваются. Впереди низкие горы Кузнецкого Алатау. На них редкие деревья с белыми шапками. Марадуфу смотрит на них удивлённо.
– Прямо как в моём видении! – говорит он.
Дельтаплан снижается. Становится теплей. Тайга становится плотной. Деревья становятся высокими. Марадуфу потирает ладони.
– О, тепло! – говорит он и смотрит вниз. – Чую, бананами здесь не пахнет!
12
А в это время в Хакасской тайге, в деревне лесорубов на деляне, происходит ЧП. С треском и грохотом падает спиленное дерево. Где-то, кто-то кричит:
– Берегись!
Но уже поздно. Под деревом лежит мужик, его зовут Федька. Нога придавлена спиленной сосной. Со всех сторон бегут мужики лесорубы, поднимают дерево и вытаскивают Федьку из-под сосны. Подбегает Бригадир.
– Ну, что тут у вас? – кричит он.
– Да вон! – кто-то кричит из толпы, – Федьку прищемили!
– Ничего себе, прищемили! – отвечает Федька сквозь зубы, – По ходу перелом ноги!
Бригадир чешет затылок.
– Да! – говорит он, – Угораздило же! Надо в деревню его! В медпункт. Грузите в уазик!
Мужики дружно поднимают его и на руках несут в машину.
13
Бригадир быстро ведёт уазик по лесной заснеженной дороге, а Федька лежит, постанывает.
– Ну, что же я, так не удачно-то, а? – говорит он, – Прозевал вспышку!
Бригадир его успокаивает.
– Ты главное Федька не переживай! – говорит он, – Не спеши из больницы убегать, подлечись. Я наряды закрою, как положено. Тебя не обижу. Ты у меня на хорошем счету.
– Да я, Бугор, пару деньков отваляюсь, да и приду на деляну! – говорит Федька, – Что мне койку протирать?
– Ну, как знаешь?! – отвечает бригадир, – Дело хозяйское.
14
В деревенском медпункте медсестра накладывает Федьке гипс. Бригадир стоит в пороге. Федька хитро посматривает на неё и улыбается. Держится бодрячком, как будто у него всё нормально.
– А ты, Бугор, прав! – говорит он, – Я, наверно, с недельку здесь подлечусь. Что мне на деляне с поломанной ногой-то делать?
Медсестра поглядывает на Федьку и кокетливо улыбается. Бригадир тоже улыбается и поддакивает.
– Конечно, подлечись! – говорит он, – Зачем торопиться-то. Но всё, мне пора. На днях заеду, проведаю…
Федька машет рукой Бригадиру.
– Давай, Бугор! – говорит он.
Бугор грозит Федьке пальцем.
– Федька! – говорит он, – Ты смотри тут аккуратней!
Федька потирает рука об руку.
– Не боись, Бугор! Всё будет в лучшем виде!
15
А в это время в тайге, в охотничьей заимке, сидят три охотника-промысловика. Один лет пятидесяти на вид, коренной национальности, по прозвищу Ванька Лиса. Прожжённый, очень грамотный охотник. И двое русских молодых парней лет под тридцать, Вовка Черебан и Хромой. У Вовки фамилия Черебанов, от того и прозвище, а у Хромого, потому что он действительно хромает на одну ногу. Когда-то угодил в свой собственный капкан, но, тем не менее, ему это по тайге бегать не мешает. На столе стоит еда и бутыль с алкогольным суррогатом. В углу стоят ружья, а на стене над полатями, висит балалайка. Хромой аккуратно разливает суррогат по кружкам.
– За весь день одна белка… – говорит он, – Что-то нам нынче не фартит?!
Вовка Черебан поднимает кружку.
– Да, нынче сезон какой-то не удачный, – говорит он и выпивает, – Зверья вообще нет! Штук десять капканов проверил, пусто! Петли проверил, тоже пусто! А на ружьё смотреть стыдно. В этом сезоне ещё не одного выстрела не сделал… – он втыкает вилку в мясо, – А вы заметили? Следы-то на снегу только мышиные! Значит и охота у нас будет такая же…
Ванька Лиса около печи выделывает шкурку зайца.
– Дичи действительно мало… – говорит он, – Старики говорят, когда зверя станет мало, то это значит, что люди его стали сильно истреблять! Вот тогда тайга призовёт себе на помощь Духа. По-Хакасски, мы зовём его Чисайна, а на русском Леший. Так вот, Чисайна всех изгонит из тайги, а каждого зверя и каждое дерево возьмёт под свою защиту…
Хромой выпивает залпом кружку, ставит её и вытирает губы.
– Ну, ты наговоришь сейчас?! – говорит он, – Это сказки прошлого! Кузнецкий Алатау всегда был богатым. Тайга тысячелетиями кормила людей и ещё столько же прокормит. Вы, хакасы, привыкли верить всяким суевериям…
Ванька Лиса откладывает шкурку зайца в сторону и вместе со своим стулом подсаживается к столу. Вовка Черебан наливает ему суррогата. Ванька выпивает и закусывает.
– Шаман предсказал, – говорит он, – а мы Шаману верим…
Несколько секунд стоит тишина. Все молча едят. Потом Черебан выпивает ещё одну кружку суррогата, ставит её на стол и закусывает.
– А, я почему-то, тоже верю?! – говорит он, – В округе четыре деревни и все об одном и том же говорят…
Хромой встаёт, выходит из-за стола, снимает со стены балалайку, укладывается поудобнее на полати и весело играет.
– А, я не верю! – кричит он, – Бред какой-то! Леший, Чисайна! Двадцать первый век на дворе…
Ванька Лиса продолжает жевать мясо.
– Верить, или не верить, это уже дело твоё?! – говорит он, – Но смеяться над этим не надо! Время расставит всё на свои места.
Вовка Черебан резко выскакивает из-за стола, весело раскидывает руки в разные стороны, весело притоптывает ногами и кричит:
– Музыка! Вот это лучше всяких суеверий! – он громко поёт, – Ой, ня верю я в енти суяверия!
16
В это время над охотничьей избушкой резко идёт на снижение дельтаплан. Марадуфу в нём сидит, как на иголках. Он изо всех сил пытается управлять аппаратом, но у него ничего не получается. Дельтаплан падает на пушистую кедру и зависает на ней в перевёрнутом виде. Какая-то сила выбрасывает Марадуфу из аппарата. Он летит вниз, сшибая ветки на своём пути, падает в сугроб, резко соскакивает на ноги и кричит:
– Что это? Где я нахожусь?
Он смотрит наверх. На макушке кедры качается аппарат, потом он резко срывается и летит вниз. Марадуфу наклоняется и накрывает голову руками. Возле него с треском падает дельтаплан и поднимается снежное облако. Марадуфу хохочет истерическим хохотом, потом плачет, падает на колени и поднимает руки вверх.
– Спасибо! – кричит он на всю тайгу, – Спасибо всем кто меня знает!
Съёживается весь от холода и осторожно, не торопясь, пробирается по глубоким сугробам. Луна хорошо освещает местность. Марадуфу видит избушку. В избушке, в окошке, мерцает слабый свет. В его глазах от радости вспыхивает огонёк. Он по пояс в снегу быстро начинает пробираться в сторону избушки.
– Что это за земля? – спрашивает он, – Кто здесь живёт? Так холодно и столько много снега! Да разве здесь вообще можно жить?
Подходит к окошку, заглядывает вовнутрь и видит там людей. Один, как дурак танцует, другой сидит за столом, третий лежит и играет на каком-то инструменте.
– Вот оно, моё спасение! – сквозь зубы говорит Марадуфу, – Нужно к ним зайти, представиться. Рассказать им, откуда я, и они мне расскажут, где я нахожусь…
Марадуфу стучит в окно, машет рукой и улыбается. На фоне замёрзшего стекла улыбка смотрится не очень человеческой и дружелюбной. Вовка Черебан уже разошёлся в танце на всю катушку. Хромой играет так, что не видно взмахов руки, которая бьёт по струнам. Ванька Лиса радостно и быстро хлопает в ладоши. Стук в окно прерывает их веселье. Балалайка затихает. Ванька Лиса смотрит в окно и автоматически продолжает хлопать в ладоши. Люди видят в окошке чёрное лицо. Хромой с перепугу крестится. Лицо исчезает. Хромой осторожно показывает пальцем на окно.
– Я галюна, чё ли, словил? – говорит он, – Чёт я не понял, чёй-то было?
– Нет?! – говорит Ванька шёпотом, – Все в раз не могли, словить галюна… Лицо видели? Какое оно страшное было…
Вовка Черебан чешет затылок.
– Ух, как мне всё это не нравится?! – говорит он, – Я теперь один по тайге никуда не пойду!
Они слышат хруст снега. Со скрипом открывается дверь в сени. Тишина. Все замерли и ждут. Открывается медленно дверь в избушку. На пороге стоит чернокожий человек. На голове много косичек. Сам огромного роста. Весь покрыт инеем. Улыбается. Белые зубы на фоне чёрного переливаются, как снег, и он громко кричит:
– Марадуфу!
Воцаряется мёртвая тишина. Все на него смотрят и хлопают глазами. Марадуфу выпрямляется, расправляет свои широкие плечи, вытягивает шею и, с улыбкой во весь рот, повторяет ещё громче:
– Марадуфу!
Охотники внимательно на него смотрят, и им кажется, что он на глазах у них подрос ещё на полметра. Его слова, как громкое эхо проносятся по избушке. Ванька Лиса не выдерживает и кричит во весь голос:
